Мой муж — иностранец: 6 откровенных историй казахстанок

После свадьбы Оксана и Пьер каждое лето приезжали в отпуск в Алматы уже вместе с сыновьями. Так мы и начали общаться — раз в год. Я и не догадывалась, что нравлюсь Годфруа. Какое-то время спустя мы случайно разговорились в Skype. Завязался виртуальный роман, который перерос в реальные отношения. В 2009 году Годфруа приехал в отпуск уже ко мне. Когда пришла пора расставаться, он заявил мне о серьезности своих намерений. Нашел в Алматы работу и вернулся во Францию за вещами. Ровно через месяц приехал с предложением руки и сердца.

Французские мужчины эмоциональные. Они вспыхивают как спички — за секунду, всё принимают близко к сердцу. Меня первое время эта эмоциональность даже пугала. Но, к счастью, отходят так же быстро. А французский юмор — это не романтика. Это жесть! Они могут шутить с друзьями или даже родителями на такие темы, на которые у нас даже с самым близким другом не пошутишь. В общем, пошляки. Я краснею, когда понимаю некоторые особенно острые анекдоты... Мой муж очень любит Казахстан, Алматы, но не любит бешбармак, манты и пельмени, недолюбливает супы в целом. Возможно, это связано с тем, что он шеф-кондитер, а французская кухня — лучшая в мире. Поэтому, так и быть, раз в год может съесть тарелку борща, но не чаще!

Французы иначе смотрят на воспитание. Их детей сразу после роддома укладывают в отдельной комнате, а не через пару лет, как наших. Никто не берет их спать в родительскую кровать. Что самое интересное, французские дети часто выглядят более спокойными и воспитанными. Поэтому в воспитании дочери я прислушиваюсь к мужу. Он строже, но справедливее. Годфруа общается с Софьей на равных, веселится и дурачится, но наступает момент — и он становится непреклонным строгим папой. Не пускается в длительные объяснения и уговоры. Он — авторитет и не должен объяснять ребенку свои решения. Мне так делать сложно.

Я учу французский, Годфруа уже неплохо говорит по-русски. Дома мы говорим на английском, точнее, смеси английского и всех языков, которые мы знаем. Но в начале отношений, когда шла притирка, моего английского не хватало, чтобы высказать всё, что я думаю, во время ссоры. Поэтому я грозила: «Выучу французский и скажу тебе всё, что думаю!» Так что языковой барьер не раз спасал наши отношения!

Неправда, что все турки ревнивы и запрещают женам носить юбки выше колен и работать. Мой муж и его друзья вполне лояльные европейские мужчины, открытые и современные. Вопреки стереотипам, чаще всего именно женщины главенствуют в семьях и вертят мужчинами, как захотят. Кстати, картину «папа с ребенком на прогулке» здесь я вижу чаще, чем на родине.

Русский мой муж не выучил. Но освоил некоторые слова. Например, «хватит врат». Я ему: «Сходи, Эмре, за хлебом». А он в ответ: «Хватит врат!». К сожалению, он никогда не поймет мои шутки, связанные с фразеологизмами, фильмами, мультиками. Услышал песню из мультфильма «Хорошо бродить по свету с карамелькой за щекою» и ужаснулся: «Ты хочешь, чтобы наш сын это слушал?».

Он не понимает, как можно разогреть вчерашний бешбармак и есть его на завтрак (я тоже с ним отучилась есть приготовленное вчера). Или как сладкое можно запивать чаем или кофе. Турки едят сладости просто так, а чай пьют сам по себе. Многого не понимаю я. В домашних душевых в Турции стоят стульчик, тазик и ковшик. Когда турки моются, они садятся на стул, набирают воду в таз, черпают ее ковшиком и поливают себя. Прямиком из душа почему-то не комильфо!

Турки постоянно обсуждают политические события в стране и мире — шумно, громко, практически криком доказывая друг другу, чем хороша та или иная партия. Обычно такие беседы происходят после завтрака. Я в эти моменты предпочитаю ретироваться. Посторонний может подумать, что они ссорятся, но нет: поспорив с часок, турки возвращаются к милым семейным беседам, уже не повышая голос.

Турецкий и казахстанский менталитеты похожи: те же гостеприимство, уважение к старшим и некоторая традиционность в отношениях, вроде того, что платит всегда мужчина. А еще местные мужчины — работяги. Здесь с детства приучают к труду, особенно мальчишек. Так что в отношениях с турком надо быть готовой к его долгим рабочим дням и редким совместным выходным.

Иван — в прошлом известный индонезийский фешн- и свадебный фотограф. 5 лет назад решил переехать на Бали и заниматься только арт-фотографией. В настоящее время читает лекции об искусстве фотографии в университетах Джакарты и проводит мастер-классы на острове Бали. Я фотограф. Индонезия стала 22-й страной моих профессиональных фотопутешествий и второй родиной, так как уже три года я живу на острове Бали. 

Мои родители не очень хорошо знают английский язык, поэтому Иван выучил несколько фраз на русском для первого общения по Skype: «Привет, привет! Как дела? Как погода? Хорошо. Хочу вареники, борщ». Мама и папа были в восторге от его акцента и практически сразу дали родительское благословение на брак. Когда родился Ванюша, мама была на Бали. В роддоме она подошла к Ивану, поцеловала его и сказала, что мы теперь одна большая семья.

А когда мы приехали в Казахстан, папа с удовольствием принимал советы Ивана по работе с «Фотошопом», не требуя моего перевода. Мама Ивана была дизайнером одежды, объездила полмира со своими коллекциями. Мы общаемся с ней на смеси индонезийского и английского. А у Ванюшки пять языков: английский, балийский, индонезийский, русский и его собственный. Потому что сейчас он говорит много и быстро, но непонятно. Он выбирает наиболее понравившиеся слова со всех языков, поэтому иногда его больше понимаю я, иногда — папа.

Кстати, мама Ивана накануне родов смотрела фильм «Иван Грозный» (он снимался в 1944 году в эвакуации в Алматы), тогда СССР и Индонезия хорошо дружили. Смысл фильма она не совсем поняла, но царское имя ей понравилось (она всем шестерым детям дала королевские имена). В международном словаре имен Иван означает «истинное имя Бога», поэтому сейчас в Индонезии очень много Иванов. Местные жители часто называют нашего Ванюшку «буле» (это «белый иностранец» на сленге), а я поясняю, что мы все трое — балийцы, только папа — шоколадный, я — ванильная, а малыш — карамельный.

Мы встречались год и сразу договорились не говорить о будущем, так как у него всё в жизни в тот момент было очень временно. Тем не менее когда через год он поступил в магистратуру и сообщил мне, что хочет вернуться в Штаты, мы решили строить совместное будущее. Так у нас год были отношения на расстоянии. За это время я поступила в магистратуру в том же городе, где учился он, и следующей же осенью приехала в США. Поженились мы через 5 лет после знакомства.

У нас разные взгляды совершенно на всё. Легче перечислить то, в чем мы схожи. Американская и казахско-постсоветская культуры различны по определению, но это еще полбеды. Наши семьи разные по темпераменту, складу характера, ценностям, возрасту. Нашу пару можно описать телесериалом Dharma & Greg. Адам сдержанный и дисциплинированный. Я эксцентричная и вспыльчивая. Первый год наших отношений был трудным. Он ложился спать в 10, вставал в 5 утра и бегал по «золотому квадрату» в Алматы. Я в 5 утра вываливалась из DaFreak и шла к нему высыпаться. У меня семья творческая, у него — бизнесмены. Он любит насыщенные китайскую и индийскую кухню, я выросла на борщах и картошке с мясом. Он экономный. Я руководствуюсь принципом «когда не знаешь, что выбрать, бери то, что дороже». Летом я каждую свободную минуту провожу в патио на заднем дворе, он же прячется в подвальном этаже дома (жара в Вашингтоне летом, в его оправдание сказать, невыносимая). Зимой всё наоборот: я ухожу в спячку, провожу свободное время за вязанием у камина. Адам с холодами, наконец, выходит из укрытия: принимает эстафету с выгулом собаки, готовит дрова, подметает двор от листьев, стрижет деревья, ездит на охоту с отцом.

У женщины в американской семье прав больше, чем у мужчины. Я это объясняю законодательством, касающимся развода, детей (особенно!) и раздела имущества. Если дело дойдет до расторжения брака, мужчина может остаться ни с чем. Еще местные очень религиозны. Не то чтобы все поголовно верят в Бога, но институт церкви играет большую роль. Американцы — народ приличный. Им важно, что о них говорят соседи, друзья, коллеги. Многие воспитаны на христианской морали: не укради, не возжелай и так далее.

За эти годы нам обоим пришлось измениться в лучшую сторону. Нужно хотеть стать лучше друг для друга, чтобы отношения сложились. Я ради Адама стала самостоятельнее (раньше папа с мамой за меня всё делали), бросила курить, научилась рано вставать, начала бегать (!). Он научился терпимости. Адам перфекционист и немножко зануда по натуре. Тяжелее всего ему было дать любимой женщине быть собой, не требовать от нее соответствия своим стандартам. И тем не менее мужу это удалось, за что я ему от души благодарна. Он — моя гордость, предмет бесконечного хвастовства перед подругами: готовит (каждый день), планирует меню на неделю, ездит за покупками, заботится о доме, умеет чинить всё своими руками. Я отвечаю за вдохновение и идеи, а он их воплощает в жизнь.

Позже, после начала романтических отношений, мы расставались аж 4 раза, причем в последний раз так, что не общались два года. Спустя 2 года — звонок в 4 утра, долгий разговор, и мы решаем дать отношениям пятый шанс. Сейчас мы шутим с подругами, что Арни был темной лошадкой, на которую никто не ставил в 2009-м. Кто бы мог подумать тогда, что родится наша «пятая попытка» и будет весить 4,7 килограмма!

Вы ведь не выбираете друзей по национальности, то же самое и с «человеком с вашей орбиты». Он может быть китайцем, татарином или бразильцем, и вам вместе будет так хорошо, как никому не снилось. Какими бы ни были национальность или гражданство, сексуальная ориентация или вероисповедание человека, стоящего передо мной, мой пульс не меняется. Так почему я должна обращать внимание на условности, когда речь идет о любви?

Узнав, что на мне род Айсенгалиевых заканчивается, Арни предложил: «Хочешь в будущем, если родится сын, дадим ему твою фамилию? Таким образом она продолжит свою жизнь». Конечно, я люблю свою фамилию, но не до такой степени! А на сердце всё равно стало приятно.

Когда мы узнали о беременности, Арни сказал, что очень хочет дочку и если у меня будут рождаться в будущем только девочки, он совсем не против. Будучи восточной женщиной со своими переживаниями, я освобождена от необходимости родить наследника (я только рада сыновьям, но вдруг!), ведь в нашем обществе часто трепетнее ждут сына. Если первый ребенок не мальчик, то второй, если не второй, так хотя бы третий…

Партнерские роды в Венгрии не считаются героическим поступком: женщина сообщает о беременности, все радуются и как-то само собой предполагается, что супруг будет с ней в этот момент, поможет справляться с болью, будет просто держать за руку. Это звучит странно, но мне было совсем не страшно предстать перед ним в исковерканном виде: я не боялась, что после увиденного он меня оставит.

Мне повезло с родителями Оскара. Они не вмешиваются в наши дела и нормально воспринимают мои порывы воспитать дочь в казахско-каталонских обычаях. Самым непривычным для них был выход из 40 дней — кыркынан шыгару, когда мы сбрили дочке волосы. Зато потом муж был так доволен, когда малышке был год. У нее настоящая шевелюра — уже хвостики делаем. А есть сверстницы дочери, у которых до сих пор толком волосы не отросли.

Испанцы любят разговоры. При выходе на улицу за хлебом нужно быть готовой, что встретишь всех соседей и знакомых. И придется с каждым поболтать минуты две. Это может напрягать, когда торопишься, но мне всё равно нравится. Нравится говорить о том о сем с продавщицей. Перекинуться парой фраз с парнем, у которого покупаю утром кофе по дороге на работу. Справиться о здоровье у бабушки, имени которой я не знаю, но которая всегда умиляется моей дочкой в коляске. Здесь все люди здороваются и улыбаются. А еще испанцы — завидные семьянины. Они женятся поздно, но это, скорее, правильно. Зато не опрометчиво, как многие у нас в стране. Мужчина не пытается переделать тебя.

Мы с Оскаром решаем любые проблемы, обсуждая их. Мы оба против дискриминации на почве расы, религии или ориентации. У нас одинаковые вкусы. Мы знали, чего хотели от партнера, и, к счастью, нашли это. Оскар пытается стать ближе к моей культуре. Прочитал книгу о Чингисхане, «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына — мой подарок на Рождество. Ему нравится Виктор Цой. Ему нравится, что мы в Казахстане разные по внешности, но дружные. Что у нас, в отличие от Европы, начитанная молодежь. А еще он мечтает заночевать в юрте. Так как нет неба прекраснее и звезднее, чем в наших степях.

Автор — Майя Акишева. Источник — Tengri Mix.